Смотрите эксклюзивное интервью Михаила Шемякина журналу "Art and Life".
Главный редактор журнала "Art and Life" Дмитрий Фуфаев пообщался с известным культовым скульптором и художником 20 века Михаилом Шемякиным.
Михаил Михайлович Шемякин прилетел на один день в Москву, и мы были счастливы, что он нам выделил время для того, чтобы встретиться и рассказать о своих творческих планах. И о своем видении современного искусства.
Начало нашей встречи было достаточно неожиданным. Когда мы подарили Михаилу Михайловичу наш журнал, то он удивил нас неожиданным вопросом «Кто контролирует ваш журнал?».
—Никто нас не контролирует.
—Это ваш журнал? Сколько лет вашему журналу?
— Журнал новый. Мы начали издавать журнал в этом году для того, чтобы продвигать художников на зарубежные арт рынки. Как говорят специалисты, такого журнала ещё не было. Такого печатного журнала, который бы был полностью посвящён живописи, скульптуре, искусству.
—Ну раньше, наверное, были?
— Раньше были, конечно, но потом всё исчезло. «Полиграфия», «печать» исчезла, всё ушло в интернет.
— Какие сейчас есть журналы по искусству в России?
—Никаких.
—Но был же журнал «Искусство»?
—Да раньше многое чего было. Ирина Антонова активно продвигала искусство.
—Да, я был знаком с ней.
—Сейчас сложное время. Все галереи закрыты. На выставки не попасть, все по QR-кодам. Но жизнь не останавливается. Давайте начнём нашу беседу. Позволите? Постараемся сильно не задерживать вас, у вас очень напряженный график. Постараемся быть не отнимать у вас много времени. Кратко.
—Ну можно и кратко, всё зависит от ваших вопросов.
—Давайте начнём с главного вопроса к вам. Какова, на ваш взгляд, роль искусства в развитие человеческой цивилизации? И каким должен быть язык современного искусства?
—Роль искусства трудно преувеличить. Художник вычерчивает профиль эпохи. Я даже не представляю, что можно было бы говорить о человечестве, если не было бы художников. Я имею в виду всё то, что называется во Франции «artist». Но, конечно, туда входит все живопись, скульптура, архитектура. Религиозная живопись. Если взять, допустим, 18 век. Профиль 18 века, кринолины. Парики, специальная архитектура. И прочие-прочие вещи, по которым мы сразу видим, да это 18 век. Готика. Романский стиль, греческий. Если бы этого не было, то чтобы осталось? Черепа, изуродованные скелеты, куски оружия. И больше ничего. Воины, войны, болезни, войны. И всё. Именно художник запечатлевает эпоху.
— А каким должен быть язык современного искусства?
—О современном искусстве сложно говорить, потому что психика человека сегодняшнего дня претерпела столько изменений. Столько новых технологий внедрено в нашу жизнь. Нужных и ненужных. Поэтому и само искусство приобрело много новых направлений. Совершенно невиданных и неслыханных даже в моё время. Видео-арт, груды телевизоров, на которых изображают мелькание. Мелькают изображения, перформанс. Компьютерная графика и прочее, прочее, прочее. Исчезла много Того, что раньше являлась очень важными направлениями. Это миниатюрный портрет, допустим. Церковная живопись. Она якобы сегодня возрождается. Ну это в основном копии и повторы икон. Портретная живопись, архитектурная живопись, интерьерная живопись. Она полностью сейчас исчезла. Всё подменяют фотография и определённые графические моменты. В которых очень мало присутствует художника. Это в основном компьютерные изображения, в которые, что-то добавляет художник. Поэтому, я говорю, что на сегодняшний день, говорить о профиле сегодняшний эпохи очень сложно. Какой она будет? Это даже такие фантасты, как Брэдбери, не могли предсказать.
— А, скажите, пожалуйста, в чем суть теории метафизического синтетизма, которую вы разрабатывали? И зачем нужны новые формы, иконописи? Что для вас дало нахождение псковском монастыре?
—В псковском монастыре я просто получал мистическое образование. А Что касается теории метафизического синтетизма, звучит это довольно многослойно и грозно. Но на самом деле это то название, которое расшифровывается как «Мой поиск». Поиск, которым я занимался не один и на сегодняшний день тоже не один. Поскольку я занимался в основном изучением древнего искусства. Оно было всегда связано с религией. Культовые вещи были. Это разные религии. Это Африка, это Океания. Это католицизм. Из них извлекалась то, что меня интересовало. И создавался своеобразный синтез определённых форм, которые были близки мне. И, в которых я видел будущее. Лаконичность, определённые ритмы. Определённые цветовые комбинации. И поэтому это было обозначено метафизическим синтетизмом. Потому, что то, что я изучал, относилась к метафизике. А то, чем я занимался - это синтез того, что было сделано в религиозном искусстве.
—Что изменилось в вашем видении устройства мира. Художник и бог. Как менялась ваше представление о том, что такое мир?
—Вы знаете, это такой сложный вопрос, на него нужно отвечать несколько часов. Когда ты становишься старше, ты больше понимаешь, и больше задумываешься. И человеческом бытие и о судьбе человека. О трагедии пребывания его в этом мире. Трагедия заключается в нём самом. Взять сегодняшнюю эпидемию. Это маленькое предупреждение. Очень маленькое. Многие люди, которые были заперты, должны были одуматься, многие одумались. А те, кто вершит судьбу Земли, видно по Писанию. Потому, что если вы читали Апокалипсис, то вы знаете, чем закончится наше существование. Единственное, что мы можем где-то отодвинуть сроки неминуемой гибели. Но мы, по-моему, не то, что отодвигаем, мы приближаем это. Мы по-прежнему загрязняем воду. По-прежнему мы загрязняем Космос. Представьте себе, Господь Бог в виде доброго хозяина поселил нас в своих бесконечных апартаментах. Вот вам вода, вот вам красные рыбки, голубые зелёные. Вот вам воздух. Вот вам всё. Вот вам прекрасная земля, которая вас будет постоянно кормить. Что мы делаем? Мы отправляем Землю. Приходит Хозяин и видит, что вода отравлена. Миллиарды рыбок плавает кверху брюхом, отравленные либо радиации, либо химическими отходами. Воздух. Им невозможно дышать. Ну мало того, даже небо, которым было призвано только любоваться и благодарить за дождь и за Солнце, даже туда мы запустили корабли, которые оставляют после себя космический мусор. Подводный мусор, надводный мусор. Земляной мусор. И космический. Что делают с такими грязнулями? Их берут за шиворот, дают им пинка. Чтобы они далеко-далеко улетели. Вот такое моё печальное размышление о человеке. Потому что самое страшное, как мне кажется, из моего жизненного опыта, это безудержная жадность Человека. Жадность, которая и губит всё. Когда-то Моисей, который беседовал с Богом, спустился и увидел, что его племя по-прежнему танцует перед Золотым тельцом. И он их стал просто избивать, как вы помните, по Библии. Потому, что эта пляска перед Золотым тельцом сейчас приобретает какие-то космические масштабы. Люди потеряли всякое понятие о том, что должен делать человек. Заняты только одним - обогащением. Причём обогащением глупым, безумным, позорным иногда. Мы видим золотые апартаменты, золотые унитазы. Это, в общем-то, такое тяжелое помешательство. К сожалению, этих людей психушку не посадишь. А то, что они делают это всем нам нормальным людям не понять. Есть люди, которые по-прежнему думают, размышляют. Есть колоссально талантливая молодёжь. Я бывал в глубинке. Включая Магадан, Красноярск. Интереснейшая, талантливая молодежь. Вот вы говорите, что ваш журнал хочет помочь художником выйти на международный уровень. Это очень долгий путь. В этом году исполняется 50 летний юбилей, как меня арестовали и выслали. Именно за моё творчество. И поэтому, возвращаясь к этой талантливой молодёжи, могу сказать, что ребята не могут выставится даже в крупных городах. Они бы хотели показать свои работы в Петербурге. Москве. Но даже этих шансов нет. Идёт очень сильное обнищание. Я говорил со своими профессорами— студентами. Которые проходили у меня практику. Они говорили, что мечтали бы побродить по музеям Москвы. Но нам это уже не по карману. Раньше был Дом крестьянина, дом колхозника. Приезжали люди из глубинки России. Они могли позволить себе остановиться в Москве. Билеты не стоили таких бешеных денег. А сегодня всё усложняется и это откладывает свой груз на коммуникации творческих работников. Молодёжи. Поэтому россиянам нужно выходить на западную аудиторию. Международную арену. Но вхождение туда связано с большими финансовыми затратами. Например, чтобы нам утвердиться в Сотсбис и Кристис. Что обычно делают люди, которые вписывают художников в международный рынок? Они сами покупают картины, они формируют, создают, устанавливают историю цен. Кто сегодня будет этим заниматься?
—Но, возможно, эти схемы уже в прошлом, после внедрения криптовалют и NFT токенов? Поэтому посмотрим, как будет развиваться сам арт рынок.
—Будем надеяться, но я знаю, что эти два столпа очень мощных.
—Михаил Михайлович, скажите, пожалуйста, у вас очень разнообразная жизнь. Ваше отношение к понятиям «Судьба», «Фатализм», и к понятию «Жизненный путь»?
—Вы знаете, в советское время был такой журнал «Чудеса» или «Открытия»? По моему недавно его стали выпускать, я купил один номер. Вероятно, это было, где то запрограммировано. И на одной из страниц я нахожу выражение академика Курчатова. О том, что благодаря его исследованиям и исследованием его научной группы, они пришли к выводу, что будущее уже записано. Оно существует. Предопределено. Но! Но между будущим и настоящим существует то, что они открыли, так называемая «туманная зона». Туманная зона, в которой можно что-то предпринимать. И таким образом менять будущее. Вот это было ещё, когда написано, это было в советское время. Советским учёным. Если вы оставите свои координаты, я сфотографирую перешлю этот текст. Потому что это очень важно. Вы сможете точно процитировать Курчатова. Ну вот поэтому, я думаю что, с одной стороны, сказано, что ни один волос не упадёт с твоей головы без воли Божей. С другой стороны, созданы заповеди. Если ты их исполняешь, то ты, наверное, в этой туманной зоне, в которой мы с вами пребываем, мы можем что-то изменить. Или, не соблюдая заповеди, мы можем следовать по тому пути, который начертан. А у всех этот путь, я думаю, наверное, достаточно печальный. Потому что все мы грешны. Все мы слабы. И поэтому эти заповеди даны? Чтобы именно в этой туманной зоне, туманом отрезке мы могли стать теми достойными персонажами в параллельном мире, которые могут продолжать существовать, действовать и, самое главное, быть.
— Какие у вас ближайшие идеи, планы?
—Но живу я своими многими творческими планами. Что-то осуществляю. Вы знаете, что у меня сейчас открылась инсталляция в музее Достоевского на тему преступление и наказания. Это постоянная экспозиция. В Петербурге я открывал экспозицию в моем Центре, которая посвящена юбилею Щелкунчика. Чтобы показать закулисье, показать зрителям, что творится в Мариинском театре. Как создаётся спектакль. Вышла моя книга в издательстве «Редкая книга». Тираж 300 экземпляров. 16 офортов, раскрашенных от руки. Эскизы к костюмам. Все связано со Щелкунчиком. Кроме этого, я работаю с большим томом, который называется «Шесть лет преподавания». В прошлом году мои студенты в академии Штиглица блестяще защитили дипломы на тему как раз метафизического синтеза. Всем было дано задание трансформировать русскую икону. И все мои 6 студентов выполнили блестяще эту трансформацию. Перевод иконы в абстрактное изображение. Трехмерное. Математика, геометрия там присутствовала. Работу моих студентов мы уже показывали. Готовятся несколько выставок на международном уровне.
Далее, я заканчиваю первый том автобиографии, с которой я работаю уже 14 лет. В этой автобиографии будет необычно то, что в ней не будет ни одной фотографии. Всё будет построена только на моей графике. Текст и графика. Потому, что какие фотографии в спец клинике психиатрии, в которой я проходил принудительное лечение. В то время это называлось карательной медициной. Персонажи были собраны со всей России, Советского Союза. Ярко выраженные больные. Я помню почти каждого, с кем я находился на принудительном лечении. Поэтому это будут целые главы с рисунками этих необычайных больных. Там я встретил первого олигарха. Это был самый богатый человек. У него было распад мозга из-за сифилиса. Он целыми днями говорил о том, что ему принадлежит. Ему принадлежали золотые рудники. Заводы, фабрики и прочее. То, что сегодня воплощено в олигархах, все это было в бреду моего знакомого. Предчувствие. Это был 61 год. Предчувствие того, что появятся олигархи, у которых будут золотые россыпи. Фабрики, заводы. Как мистер Твистер. Бывший министр. Также я работаю сейчас братом моей супруги, которая живет в Голливуде. Мы работаем над созданием мультфильма. Где главный герой будет крысёнок Фредди, а Машенька и Щелкунчик отступают на задний план. И одновременно работаю над мюзиклом. С американскими композиторами. Так что планов, как говорил Маяковский, громадьё.
—Короткий вопрос, вы работаете с молодёжью. Много среди них талантливых?
— Я же уже говорил, что талантливой молодёжи очень много, особенно в глубинке. Но ей надо помогать. Есть проблемы с профессиональными кадрами. Зарплаты такие мизерные, что немногие хотят становиться преподавателями.
—Мы 8 лет ведём наш проект. Сравниваем российский арт с европейским и американским. На ваш взгляд, есть ли перспективы в технике реализма?
—Конечно, безусловно. Очень жалко, я во всех своих интервью говорю, что самое будет грустное, если мы утратим академическую школу. Потому что русская и советская академическая школа были необычайно сильными. Необычайно мощными при всём «фи» и «фу» к соцреализму. Не надо забывать, что именно социалистический реализм, эти художники, которые принадлежали якобы к нему. А на самом деле, это были просто большие мастера. Они внесли в мировое искусство, вписали громадную, яркую страницу. Взять хотя бы успех Дейнеки. Это же типичный представитель соцарта. Я даже не говорю о колоссальных пейзажистах, том же Кончаловском. Масса талантливых художников. А книжная графика? Лебедев, Канашевич, Кравченко. Мы все это, к сожалению, утрачиваем. Книжная графика сейчас ориентируются на модные западные книжки для детей. Аляповатый стиль. Графика становится безвкусной, уродующей детское сознание. И это очень печально.
—Михаил Михайлович, огромное вам спасибо за уделенное время. Мы желаем вам огромных творческих успехов. Ждем ваши книги и надеемся, что вы будете радовать нас многие годы талантливыми работами.